Я читал о ней и раньше, но тут оказалось кое-что новое. Писали, что в юности Трепангия, еще никому не известная, жила некоторое время в провинциальном Портфее, ставшем лишь несколько столетий спустя столицей Фантазильи — блистательным Феервиллем. Там она впервые предсказала судьбу великому Дракошкиусу Базилевсу, дяде Мурлыки Баюновича.
Предсказание, упоминал летописец, оказалось столь ужасным, что разгневанный Базилевс повелел изгнать сивиллу из города… После многих лет, событий, приключений та объявилась в Чурменяполисе и под именем Трепангии снискала громкую славу и боязливое преклонение сограждан.
Безымянный автор хроник писал о том, что он — единственный, кто знает подлинное имя Трепангии — Свистония! Именно так звали ее в Портфее… Далее описывались события безынтересные для меня…
Из других источников, да и неоднократно из уст Мурлыки Баюновича я слышал, что дядя его прожил долгую, благородную жизнь и угас дома в глубокой и достойной старости, окруженный домочадцами. Короче, нам бы так!
А у предсказаний Трепангии — подчеркивали все историки без исключения — существовало занятное свойство. Они исполнялись ВСЕГДА.
Итак, появились три загадки, связанные с родом Дракошкиусов. Почему Свистония тайно переменила имя? Что предсказала она Базилевсу? Сбылось ли предсказание?
Захватив с собой восстановленный лист, я отправился в прошлое. В древний Китай. Так думали все, и лишь я сам знал, что путь мой уходит вглубь на пять веков — для начала. Курс — Чурменяполис!
Не стану тратить время на исторический очерк, обычаи и пейзажи. Некогда. Суть в следующем. Трепангия была уже дряхлой старухой, потерявшей в последние годы свой чудодейственный дар, но память ее сохранилась в полном порядке. Горе свалилось на семью. Амиранта, любимая правнучка сивиллы и наследница ее сверхъестественных возможностей, тяжко болела, угасая день ото дня.
Врачи приходили в отчаяние, не находя причины недуга. Знахари скрипели зубами от бессилия, окрестные чародеи погружались в тихое помешательство…
И тут появился я — из будущего, весь в белом, вооруженный новейшими знаниями. В три дня поставил девицу на ноги. Конечно, личные качества здесь ни при чем, — добавил Печенюшкин, скромный как всегда, — помогли современные фантазильские лекарства, но немного пришлось и самому перестроить организм больной. Иначе могла бы… Ну, все хорошо, что хорошо кончается.
Старушка Трепангия пыталась отблагодарить меня своей единственной драгоценностью — золотой статуей кита в натуральную величину. «Детям! — ответил я категорически. — Детям, внукам, правнукам… Это фамильная реликвия, она не должна уходить из вашего рода». Тогда, как вы догадываетесь, разговор естественным образом перешел на семейные тайны и родовые предания. Мы долго бродили вокруг да около, и вдруг без перехода Трепангия неожиданно сказала:
«Я знаю, что вас интересует, благородный Пиччи-Нюш. Амиранта открыла мне главную цель вашего появления в Чурменяполисе. Не забывайте — она провидица. Хотя будущее ваше не кажется ей определенным до конца. В том времени, откуда вы пришли, случатся значительные события. Добро и зло схватятся насмерть, и конец схватки окутан туманом. Даже Амиранта не знает, чем все завершится…
Дни мои сочтены богами. Давно похоронен в Драконьей пещере Дракошкиус Базилевс. И хоть тайны, за которыми вы явились, не принадлежат мне, я открою их спасителю любимой правнучки. Простится мне совершенный грех или нет, выяснится уже скоро — на том свете…
Прежде всего, запомните имя той, с кем вам предстоит померяться силами. Имя зла, исчадия мрака, одной из самых страшных колдуний, рожденных когда-либо нашей планетой — Тыщенция Кувырк!..»
Черный луч, темнее тьмы, ударил, как копье, из окна в спину старухи и, пронзив насквозь, вздернул к потолку. Не успев крикнуть, она умерла мгновенно. А в следующий миг я устремился по лучу вперед, к его основанию, обратившись в стрелу света, мечтая взглянуть на неведомого противника и сразиться с ним. Последнее, что я успел совершить в жилище Трепангии — опустить бездыханное тело сивиллы на ее узкое, монашеское, застланное суровым небеленым холстом ложе.
Строго говоря, пока тело опускалось, я уже был в лесу. Недалеко за особняком прорицательницы начинались деревья — смертоносный луч шел оттуда. Лесок и сам по себе оказался страшноватый. Похоже, значительно позже меня его видел поэт, ушедший от нас рано и трагично, как многие гении.
След от тех лет, положим, остался, — Печенюшкин для убедительности постучал себя по груди. — Вот он я, перед вами. Но спасся еле-еле… Так вот, там был низкий холм в глубине леса. На нем стояла фигура — словно из абсолютной черноты. Метров шесть в высоту. Более всего она походила… на женщину с кошачьей головой… Бр-р-р! — Его передернуло от воспоминания. — Руки ее были подняты над головой, ладони сложены вместе, лодкой, из них-то и выходил луч. Что удивительно, он четко выделялся даже в ночи и пронизывал деревья насквозь.
Я спрыгнул, чуть не ударившись о ладони колдуньи, очертил вокруг нас магический цилиндр, чтоб враг не ушел, и для солидности вырос еще на пару метров выше, чем черная фигура.
— А ты как выглядел? — перебила Лиза. — Обезьянка, мальчик, рыцарь в латах, чудище скользкое из жутиков? Надо было ее покусать для начала!
— Выглядел обыкновенно, как сейчас. Рубашка вообще, по-моему, та же. Конечно, сапоги белые, брюки, шпага. Плащ перламутровый. Посланец из будущего — нельзя же ронять авторитет… Отличная мишень, — он непонятно ухмыльнулся.
— Попытался схватить — пустота. Сам сделался проницаемым. Вот тогда-то мы и обнялись. Ну и сила у нее, скажу я вам! Будто под стальной пресс попал. Да еще луч этот черный меня опутал. Боль такую я только раз в жизни испытывал. Еще будучи обычной обезьяной. Когда меня Кутайра, крокодил-колдун, челюстями ухватил…
Собрал я силы, напрягся и луч проклятый в конце концов порвал. Только хотел за Тыщенцию взяться как следует, смотрю — она сквозь стенку цилиндра просачивается, как вода в песок. Защита Печенюшкина — и та подвела. Пришлось цилиндр бесполезный разрушить, и опять мы схватились — на земле.
Боремся мы, и такое ощущение, что к нам обоим силы прибывают. Ни я не могу верх одержать, ни она. Шпагу выхватить пытаюсь — впервые не удается. Лезвие в ножнах будто заклинило…
Разозлившись, я дернул так, что чуть Землю с орбиты не сорвал. Ножны сломались, клинок засиял, как сто пожаров, но лишь на одно мгно-вение.
Колдунья превратилась в темное облако, окутавшее клинок. Я шпагой вращаю, взбалтываю тьму, как желток для омлета, она сгущается, уменьшается, уплотняется вокруг… и вдруг слышу жуткий скрежет, и облако тает.
Стою на холме один, вокруг все серо, первый солнечный луч, золотой, рассветный, пробивается сквозь чащу, а в руке у меня клинок — весь иззубренный, в дырах, точно ржавчиной обглоданный…
Вот такая встреча… — Печенюшкин поднял руки, предвосхищая вопросы друзей. — Трепангию, провидицу, воскресить не удалось. Одно небогатое утешение — ей и так считанные дни оставались… Шпагу починил. Ответов на свои вопросы не нашел. Единственная польза — Амиранта, правнучка покойной, на похоронах дала мне совет: вызвать Дракошкиуса в сон кого-то из моих друзей и растолковала, как это сделать. Расстались мы дружески, она все понимает, не в обиде… Вернулся домой, и тут второй удар — изгнание. Остальное вы знаете.